Когда «Сибирь» вошла в Беломоро-Балтийский канал, капитан Сергей Щербаков передал командование яхтой старпому Владимиру Заздравных, а сам отправился в короткую, но очень плотную командировку по маршруту Санкт-Петербург – Омск – Москва – Санкт-Петербург. Ему предстояло решать организационные вопросы по экспедиции. Какие именно? Об этом и о многом другом он рассказал в Омске нашему корреспонденту Игорю Буторину – участнику нынешнего похода «Сибири» на этапе «Омск – Салехард».
– Сергей Борисович, как случилось, что яхта идёт в Питер, а её капитан в Омске?
– Это связано с подготовкой дальнейшего плавания. Ведь на мне лежат не только капитанские обязанности, но и организационные, и их довольно много. Например, сейчас главная моя задача – получить разрешение на посещение Антарктиды. Для этого надо представить в Росгидромет целый пакет документов. И мы его уже туда представили, но там не хватает страховки по двум рискам.
– А что должно быть в том пакете?
– В частности, в него входит экспертная оценка воздействия нашего судна на окружающую среду – кстати, она нам очень дорого обошлась. Также там должен быть план действий на случай возникновения чрезвычайных ситуаций и другие документы, в том числе и необходимые страховки. Это всё продиктовано международными законами о посещении Антарктиды, а в них прописан ряд весьма жёстких требований. Например, то, что туда ввозится, должно быть непременно вывезено. И уж конечно там нельзя оставлять никаких отходов – их надо увозить как минимум за двадцатимильную зону. Кроме того, должны быть застрахованы все риски. Яхту нам застраховал Росгосстрах, но ещё требуется страховка по проведению аварийно-спасательных работ, если уж возникнет такая необходимость. Должна быть организация, которая эти работы осуществит. И ещё должен быть застрахован риск эвакуации, причём не только экипажа, но и судна. Несколько отечественных страховых компаний эти риски страховать отказались, одна иностранная компания – тоже.
– И почему?
– Их мотив: место возможных страховых случаев находится очень далеко. Впрочем, на практике такие проблемы решаются довольно просто. Есть местные страховые компании в приантарктической зоне – аргентинские, чилийские. Они имеют контакты с аварийно-спасательными службами своих стран. И всё это оформляется непосредственно по приходу в этот регион – в Ушуайю, Пуэрто Вильямс, Пунта-Аренас… Правда, хочется всё это оформить ещё на родине, и этим я сейчас и занимаюсь. Но если нам не удастся представить в Росгидромет РФ полный пакет необходимых документов, включая эти страховки, то он поплывёт с нами до Огненной Земли. И там, я думаю, пригодится для оформления в аргентинских или чилийских органах власти разрешения на посещения Антарктиды.
– 3 сентября «Сибирь» уже должна будет покинуть «Санкт-Петербург, да и Россию, причём, на девять с половиной месяцев. А где она сейчас?
– Полностью прошла Беломоро-Балтийский канал, Онежское озеро, реку Свирь. Сейчас стоит на Ладоге – в Шлиссельбурге, у истока Невы. До Петербурга 45 километров. Отсюда, из Омска я уже оформил заявку на прохождение «Сибири» под мостами Санкт-Петербурга, и проход в ночь с 28-го на 29-е до Петровской косы уже оплачен. Сделать это с борта яхты было бы гораздо труднее.
– Интересно мнение капитана, как яхта показала себя в морских переходах – по Обской губе, Карскому, Баренцеву и Белому морям?
– Она всегда оправдывает возлагаемые надежды и полностью справляется с задачами для этого класса судов. Конечно, в море на больших кораблях качка не такая, как на нашей яхте – на ней бросает ощутимо. Ведь её основные габариты невелики, и длина судна по ватерлинии не изменилась от того, что мы добавили яхте бушприт и кормовую надстройку. Кстати, бушприт позволяет теперь использовать новый генакер. Это очень удачный парус, мы его уже опробовали в Белом море перед Соловецкими островами. Скорость добавляет сразу и основательно – яхта под генакером идёт быстрее, чем под двигателем.
– А как новая техника себя показала?
– Отлично, особенно новый ветрогенератор и солнечные батареи, установленные вдобавок к дизель-генератору. Они вселяют уверенность, что мы не останемся с пустыми аккумуляторами и без электричества на борту.
– Как известно, в Сабетте при ледовой проводке яхты от льдин пострадала её обшивка. Насколько это серьёзно, и как быстро удастся это исправить?
– Обшивка пострадала, можно сказать, незначительно. Отделались легко, но выводы сделали: «Сибирь» – судно не ледового класса, и ей с её композитной обшивкой в лёд соваться нельзя.
У нас уже была подобная ситуация в 2003 году, когда мы шли этим же путём. На выходе из пролива Малыгина между островом Белый и полуостровом Ямал мы тоже упёрлись в лёд. Тогда нам из мурманского Штаба морских операций сообщили, что если мы поднимемся до 74-го градуса северной широты и 60-го восточной долготы, то там ледяные поля оторвало от Новой Земли и образовалась большая «щель». И по ней можно спуститься до пролива Карские Ворота, а он тоже открыт. Вот тогда мы через этот лёд немного «проскреблись», потом нас штормом снесло на Новую Землю, и мы спустились вдоль неё и далее – как рекомендовал Штаб. И только когда пришли на Соловецкие острова, то обнаружили, что левый борт у яхты ближе к носу ободран. Точно так же, как сейчас, ободрало наружную обшивку и примерно на той же площади – около одного квадратного метра.
А сейчас на подходе к Сабетте просто никто не ожидал, что порт будет забит льдом. Нас через него провёл буксир, но он лёд раздвигал, а тот за ним сразу сдвигался и лупил нам по борту. Поцарапал, как осколками стекла, наружный слой обшивки, а потом волны, которые на последующих переходах весьма сильно били в нос «Сибири», кусок обшивки оторвали. После прихода в Питер сразу вытащим яхту на берег в Центральном яхт-клубе и оперативно проведём ремонтные работы.– Кроме обшивки больше ничего не требует ремонта?
– Ремонта – почти нет, а профилактики – да. Всё-таки все агрегаты и системы на «Сибири» отработали почти две тысячи миль в условиях Севморпути. Правда, ремонт нужен нашему отопителю, который не выдержал арктической солярки. Она, наверное, с какими-то присадками, поскольку от неё отопитель закоптил и в Баренцевом море вообще отказался работать. Будем чинить.
– В экспедиция «Сибирь – Антарктика – Сибирь» немало членов сменного экипажа, которые заступают на своих этапах. Первая замена была в Салехарде – там на борт яхты на смену нам с Денисом вступили два новых матроса. Вообще насколько себя оправдывает принцип сменного экипажа, не возникает ли каких-либо психологических трений?
– Частичная замена экипажа на разных этапах экспедиции продиктована намерением дать возможность поучаствовать в ней как можно большему количеству людей. Причём таких, которые действительно этого хотят. Большое желание достичь общей цели – это и есть главный признак настоящей команды. И оно не только сплачивает, но и порождает терпимость к тем, кто рядом на борту, а также и стремление делать свою работу как можно лучше. Это же не коммерческий проект, и мы не катаем платных туристов. Все члены экипажа – это добровольцы, которые стремятся к этому плаванию. И в нём каждый получает именно то, что он хочет. Первый этап прошёл хорошо – именно потому, что все стремились как можно лучше выполнить свою задачу. В Салехарде вас с Денисом сменили Алексей Серов и Александр Скворцов, и они показали себя с наилучшей стороны. Сейчас предстоит третий этап, и опять на борт «Сибири» придут совершенно неслучайные люди – именно те, кто к этому стремятся, и кто прошёл довольно жёсткий отбор по своим навыкам и умениям. Случайных людей у нас просто не бывает…
– Это понятно. Но вот из экспедиции выбыл один из членов постоянного экипажа – Серёжа Лебединский, которому врачи запретили выходить в море из-за непереносимости качки. Как вы решите эту проблему?
– Надо ещё понять, стоит ли её решать. Вот мы от Ямала до Соловков нормально прошли впятером. В первую кругосветку на борту «Сибири» тоже всегда находилось только пять человек – четверо постоянных членов экипажа и один сменный. Конечно, при этом нагрузки на каждого побольше, чем когда идёшь вшестером, но зато и свободного пространства на яхте тоже больше. А при её габаритах это весьма немаловажно. Придётся пересмотреть график вахт, но и впятером вполне можно идти и через океан. Тут другая проблема: у каждого члена постоянного экипажа свой конкретный сектор ответственности, например, Лебединский у нас занимался квадрокоптером, фото- и видеосъёмкой. Частично мы его функции распределили, но не полностью. Впрочем, в Санкт-Петербурге он вновь вольётся в экипаж, а там посмотрим на его самочувствие.

– Когда яхта стартует из Санкт-Петербурга?
– 3 сентября в 15:00 от набережной Лейтенанта Шмидта. Причём проводы будут весьма тожественными – этим занимаются сотрудники администрации губернатора Санкт-Петербурга. Так что дальше мы уже пойдём и с флагом северной столицы. Его вместе с флагами помогавших нам городов и регионов собираемся водрузить в Антарктиде на станции Беллинсгаузен. Сфотографировать и вернуть обратно – ведь в Антарктиде ничего оставлять нельзя.
Напомню, что 16 июля – ровно через 200 лет после старта экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева – по их маршруту из Кронштадта ушла яхта «Русь». Она доплыла до Копенгагена, а теперь как бы передаёт эстафету яхте «Сибирь».– Получается, что в связи с ремонтом вы из Питера уйдёте на два дня позже, чем предусмотрено графиком?
– Да, но мы постараемся их наверстать. Ведь уже запланирована встреча с соотечественниками в Германии – в Киле. При содействии МИДа договариваемся о подобных встречах в Амстердаме и французском Бресте. В общем начнётся новый этап экспедиции – большой и ответственный. И мы к нему готовимся «степ бай степ» – шаг за шагом.
– Ну так удачи!
– Спасибо.
Когда «Сибирь» вошла в Беломоро-Балтийский канал, капитан Сергей Щербаков передал командование яхтой старпому Владимиру Заздравных, а сам отправился в короткую, но очень плотную командировку по маршруту Санкт-Петербург – Омск – Москва – Санкт-Петербург. Ему предстояло решать организационные вопросы по экспедиции. Какие именно? Об этом и о многом другом он рассказал в Омске нашему корреспонденту Игорю Буторину – участнику нынешнего похода «Сибири» на этапе «Омск – Салехард».
– Сергей Борисович, как случилось, что яхта идёт в Питер, а её капитан в Омске?
– Это связано с подготовкой дальнейшего плавания. Ведь на мне лежат не только капитанские обязанности, но и организационные, и их довольно много. Например, сейчас главная моя задача – получить разрешение на посещение Антарктиды. Для этого надо представить в Росгидромет целый пакет документов. И мы его уже туда представили, но там не хватает страховки по двум рискам.
– А что должно быть в том пакете?
– В частности, в него входит экспертная оценка воздействия нашего судна на окружающую среду – кстати, она нам очень дорого обошлась. Также там должен быть план действий на случай возникновения чрезвычайных ситуаций и другие документы, в том числе и необходимые страховки. Это всё продиктовано международными законами о посещении Антарктиды, а в них прописан ряд весьма жёстких требований. Например, то, что туда ввозится, должно быть непременно вывезено. И уж конечно там нельзя оставлять никаких отходов – их надо увозить как минимум за двадцатимильную зону. Кроме того, должны быть застрахованы все риски. Яхту нам застраховал Росгосстрах, но ещё требуется страховка по проведению аварийно-спасательных работ, если уж возникнет такая необходимость. Должна быть организация, которая эти работы осуществит. И ещё должен быть застрахован риск эвакуации, причём не только экипажа, но и судна. Несколько отечественных страховых компаний эти риски страховать отказались, одна иностранная компания – тоже.
– И почему?
– Их мотив: место возможных страховых случаев находится очень далеко. Впрочем, на практике такие проблемы решаются довольно просто. Есть местные страховые компании в приантарктической зоне – аргентинские, чилийские. Они имеют контакты с аварийно-спасательными службами своих стран. И всё это оформляется непосредственно по приходу в этот регион – в Ушуайю, Пуэрто Вильямс, Пунта-Аренас… Правда, хочется всё это оформить ещё на родине, и этим я сейчас и занимаюсь. Но если нам не удастся представить в Росгидромет РФ полный пакет необходимых документов, включая эти страховки, то он поплывёт с нами до Огненной Земли. И там, я думаю, пригодится для оформления в аргентинских или чилийских органах власти разрешения на посещения Антарктиды.
– 3 сентября «Сибирь» уже должна будет покинуть «Санкт-Петербург, да и Россию, причём, на девять с половиной месяцев. А где она сейчас?
– Полностью прошла Беломоро-Балтийский канал, Онежское озеро, реку Свирь. Сейчас стоит на Ладоге – в Шлиссельбурге, у истока Невы. До Петербурга 45 километров. Отсюда, из Омска я уже оформил заявку на прохождение «Сибири» под мостами Санкт-Петербурга, и проход в ночь с 28-го на 29-е до Петровской косы уже оплачен. Сделать это с борта яхты было бы гораздо труднее.
– Интересно мнение капитана, как яхта показала себя в морских переходах – по Обской губе, Карскому, Баренцеву и Белому морям?
– Она всегда оправдывает возлагаемые надежды и полностью справляется с задачами для этого класса судов. Конечно, в море на больших кораблях качка не такая, как на нашей яхте – на ней бросает ощутимо. Ведь её основные габариты невелики, и длина судна по ватерлинии не изменилась от того, что мы добавили яхте бушприт и кормовую надстройку. Кстати, бушприт позволяет теперь использовать новый генакер. Это очень удачный парус, мы его уже опробовали в Белом море перед Соловецкими островами. Скорость добавляет сразу и основательно – яхта под генакером идёт быстрее, чем под двигателем.
– А как новая техника себя показала?
– Отлично, особенно новый ветрогенератор и солнечные батареи, установленные вдобавок к дизель-генератору. Они вселяют уверенность, что мы не останемся с пустыми аккумуляторами и без электричества на борту.
– Как известно, в Сабетте при ледовой проводке яхты от льдин пострадала её обшивка. Насколько это серьёзно, и как быстро удастся это исправить?
– Обшивка пострадала, можно сказать, незначительно. Отделались легко, но выводы сделали: «Сибирь» – судно не ледового класса, и ей с её композитной обшивкой в лёд соваться нельзя.
У нас уже была подобная ситуация в 2003 году, когда мы шли этим же путём. На выходе из пролива Малыгина между островом Белый и полуостровом Ямал мы тоже упёрлись в лёд. Тогда нам из мурманского Штаба морских операций сообщили, что если мы поднимемся до 74-го градуса северной широты и 60-го восточной долготы, то там ледяные поля оторвало от Новой Земли и образовалась большая «щель». И по ней можно спуститься до пролива Карские Ворота, а он тоже открыт. Вот тогда мы через этот лёд немного «проскреблись», потом нас штормом снесло на Новую Землю, и мы спустились вдоль неё и далее – как рекомендовал Штаб. И только когда пришли на Соловецкие острова, то обнаружили, что левый борт у яхты ближе к носу ободран. Точно так же, как сейчас, ободрало наружную обшивку и примерно на той же площади – около одного квадратного метра.
А сейчас на подходе к Сабетте просто никто не ожидал, что порт будет забит льдом. Нас через него провёл буксир, но он лёд раздвигал, а тот за ним сразу сдвигался и лупил нам по борту. Поцарапал, как осколками стекла, наружный слой обшивки, а потом волны, которые на последующих переходах весьма сильно били в нос «Сибири», кусок обшивки оторвали. После прихода в Питер сразу вытащим яхту на берег в Центральном яхт-клубе и оперативно проведём ремонтные работы.– Кроме обшивки больше ничего не требует ремонта?
– Ремонта – почти нет, а профилактики – да. Всё-таки все агрегаты и системы на «Сибири» отработали почти две тысячи миль в условиях Севморпути. Правда, ремонт нужен нашему отопителю, который не выдержал арктической солярки. Она, наверное, с какими-то присадками, поскольку от неё отопитель закоптил и в Баренцевом море вообще отказался работать. Будем чинить.
– В экспедиция «Сибирь – Антарктика – Сибирь» немало членов сменного экипажа, которые заступают на своих этапах. Первая замена была в Салехарде – там на борт яхты на смену нам с Денисом вступили два новых матроса. Вообще насколько себя оправдывает принцип сменного экипажа, не возникает ли каких-либо психологических трений?
– Частичная замена экипажа на разных этапах экспедиции продиктована намерением дать возможность поучаствовать в ней как можно большему количеству людей. Причём таких, которые действительно этого хотят. Большое желание достичь общей цели – это и есть главный признак настоящей команды. И оно не только сплачивает, но и порождает терпимость к тем, кто рядом на борту, а также и стремление делать свою работу как можно лучше. Это же не коммерческий проект, и мы не катаем платных туристов. Все члены экипажа – это добровольцы, которые стремятся к этому плаванию. И в нём каждый получает именно то, что он хочет. Первый этап прошёл хорошо – именно потому, что все стремились как можно лучше выполнить свою задачу. В Салехарде вас с Денисом сменили Алексей Серов и Александр Скворцов, и они показали себя с наилучшей стороны. Сейчас предстоит третий этап, и опять на борт «Сибири» придут совершенно неслучайные люди – именно те, кто к этому стремятся, и кто прошёл довольно жёсткий отбор по своим навыкам и умениям. Случайных людей у нас просто не бывает…
– Это понятно. Но вот из экспедиции выбыл один из членов постоянного экипажа – Серёжа Лебединский, которому врачи запретили выходить в море из-за непереносимости качки. Как вы решите эту проблему?
– Надо ещё понять, стоит ли её решать. Вот мы от Ямала до Соловков нормально прошли впятером. В первую кругосветку на борту «Сибири» тоже всегда находилось только пять человек – четверо постоянных членов экипажа и один сменный. Конечно, при этом нагрузки на каждого побольше, чем когда идёшь вшестером, но зато и свободного пространства на яхте тоже больше. А при её габаритах это весьма немаловажно. Придётся пересмотреть график вахт, но и впятером вполне можно идти и через океан. Тут другая проблема: у каждого члена постоянного экипажа свой конкретный сектор ответственности, например, Лебединский у нас занимался квадрокоптером, фото- и видеосъёмкой. Частично мы его функции распределили, но не полностью. Впрочем, в Санкт-Петербурге он вновь вольётся в экипаж, а там посмотрим на его самочувствие.

– Когда яхта стартует из Санкт-Петербурга?
– 3 сентября в 15:00 от набережной Лейтенанта Шмидта. Причём проводы будут весьма тожественными – этим занимаются сотрудники администрации губернатора Санкт-Петербурга. Так что дальше мы уже пойдём и с флагом северной столицы. Его вместе с флагами помогавших нам городов и регионов собираемся водрузить в Антарктиде на станции Беллинсгаузен. Сфотографировать и вернуть обратно – ведь в Антарктиде ничего оставлять нельзя.
Напомню, что 16 июля – ровно через 200 лет после старта экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева – по их маршруту из Кронштадта ушла яхта «Русь». Она доплыла до Копенгагена, а теперь как бы передаёт эстафету яхте «Сибирь».– Получается, что в связи с ремонтом вы из Питера уйдёте на два дня позже, чем предусмотрено графиком?
– Да, но мы постараемся их наверстать. Ведь уже запланирована встреча с соотечественниками в Германии – в Киле. При содействии МИДа договариваемся о подобных встречах в Амстердаме и французском Бресте. В общем начнётся новый этап экспедиции – большой и ответственный. И мы к нему готовимся «степ бай степ» – шаг за шагом.
– Ну так удачи!
– Спасибо.